Без права на сочувствие

В прошлом выпуске мы бросили клич среди читателей «Сосновоборской газеты» и попросили горожан рассказать нам о своих знакомых. Тема, которую обозначили, называлась так: «Отцы–одиночки: трудно ли одним воспитывать детей?». И даже не думали, что первый очерк из этой серии будет именно таким. Согласитесь, когда заходит речь о мужчинах, исполняющих свой отеческий долг без жены, это вызывает в обществе намного больше удивления, чем разговор о матерях-одиночках. Последних слишком много, и в большинстве своём они сами выбирают для себя такую роль. К тому же, кажется, что это естественно и заложено самой природой. А в случаях с мужчинами, как правило, статус отца-одиночки достается вследствии определённых событий. И зачастую эти события могут быть не просто печальными, а трагичными.

В конце июня этого года Сосновоборск потрясла новость о том, что в местном родильном отделении скончались роженица и ее еще не родившийся малыш. Тогда получить информацию о причинах смерти и вообще о том, что произошло в ту ночь, было сложно. К тому же не хотелось тревожить и без того убитых горем родственников, переживающих двойную потерю. В такие минуты трудно найти слова поддержки и сочувствия, способные утешить или как-то загладить эту боль. И даже сейчас, когда прошло почти полгода, возвращаться к этой истории оказалось непросто: еще живы воспоминания, которые вряд ли когда-то смогут забыться или уйти из памяти. Смириться с горем невозможно, можно лишь притупить душевную боль, скрыть её внутри. Герою нашего рассказа ничего более не остается. В его жизни теперь остался один близкий человек, ради которого стоит идти дальше и бороться. После смерти супруги Денис Зайцев один воспитывает их десятилетнего сынишку, который как две капли воды похож на маму. В начале недели мы встретились с Денисом на его работе, чтобы узнать, как изменилась их с сыном жизнь после трагедии. По-настоящему увлеченный своей профессией Денис долго не мог перейти к личной теме. Очень эмоционально и долго он рассказывал о возможностях автомеханического техникума, где является руководителем центра инновационного молодежного творчества и лишь после, по-мужски сдержанно и сухо, скрывая внутреннюю боль, начал рассказывать о себе:

- После смерти жены жизнь перевернулась с ног на голову. Всё изменилось. Я чувствую себя беспомощным человеком, хотя всё умею делать по дому: и готовить, и стирать… Не стало опоры, тыла, смысла что ли… С супругой мы прожили много лет, понимали друг друга, думали, вот будет большая семья: сынишка и дочка…Три года назад переехали в Сосновоборск, здесь начали строить новую жизнь: она работала преподавателем математики в школе, меня пригласили в техникум. Ничего не предвещало какой-то беды. Всё как у всех, на бегу, в суете, в планах. Беременность нас немного остановила - стала поводом для радости, в таком возрасте намного острее чувствуешь родительские чувства и обязанности. Мы знали, что у нас будет девочка – сестричка старшему сыну Алексею. По медицинским показателям жена была абсолютно здорова, никаких опасений за будущие роды даже не возникало. Ни у нас, ни у медиков. Она состояла на учёте по беременности в женской поликлинике, регулярно проходила все осмотры, своевременно посещала приёмы у гинеколога и консультации. Ей было всего 33 года...

В тот день – 22 июня, около 16 часов, у неё сильно заболел живот. Срок беременности на тот момент составлял 32 недели. Я незамедлительно вызвал скорую, увидев как ухудшается состояние жены. Через десять минут после первого вызова был вынужден перезвонить вновь. И лишь спустя еще минут десять бригада скорой помощи приехала на наш вызов. Было принято решение доставить жену в больницу. Естественно, что я отправился с ней. Нас доставили в отделение патологии, по-моему. Я помог занести ее в палату. Потом съездил домой за документами и вернулся вновь. В это время её направили на УЗИ. Ни санитаров, никого не было, женщина-медик и я отвёзли жену на каталке до кабинета УЗИ, затем доставили в палату и я переложил её на кровать. По всей видимости, ей уже успели чем-то обезболить, потому что она говорила, что стало немного легче. Я оставался вместе с женой какое-то время. Затем ко мне подошла женщина в белом халате (кто она – врач или не врач, я не знаю, она даже не представилась) и сказала, что возможно будет экстренное родоразрешение, и она не гарантирует жизнеспособность плода. То, что я мог сказать в тот момент, так это: «Вы врачи, сделайте всё так, как считаете нужным!».

И отправился домой. За вечер мы еще не раз созванивались с женой. Она рассказывала, что состояние стабильное: ни лучше, но и не хуже… Потом мы переписывались с ней. И последнее, что она мне написала: «Буду пробовать уснуть». Всё.

Утром с её телефона раздался звонок. На другом конце провода незнакомый голос (никто не представился) сообщил мне о том, что спасти мою супругу и ребёнка не удалось, и их больше нет…

Как можно на это отреагировать? Ну, представьте сами, как… Ещё труднее было сказать об этом ребёнку. Алексей находился в это время в деревне, я постарался объяснить ему всё по телефону… Сейчас уже всё, что можно было выплакать, выплакано. Всё что можно было думать, передумано…

Я, конечно, жду результатов следствия, работаю напрямую с адвокатом. Мне важно знать, что произошло в тот день с моими любимыми людьми. Но делать какие-то заявления или обвинять кого-то я не собираюсь. Пусть во всём разберётся следствие. Но письменно я вообще ничего не получил, ни одного уведомления, ничего… Главврач больницы позвонил и в телефонной беседе выразил свои сочувствия и так далее, сказал, что будет проверка. Потом я с ним встретился только тогда, когда принес ему адвокатский запрос на получение информации о результатах проверки. Но никаких письменных ответов и разъяснений мне еще не предоставили. Хотя прошло уже достаточно много времени. Сейчас у меня на руках лишь копия первичного заключения, в котором указана причина смерти - это разрыв матки. Но УЗИ не показывало никаких отклонений. Нам говорили, что всё в порядке.

Я не могу сейчас называть имена тех, кто может быть виноват. Потому что могу ошибаться. Ведь у меня еще на первом плане эмоции, в реальности всё может быть по-другому. Поэтому я надеюсь на то, что следствие покажет действительные результаты того, что было на самом деле.

Я не хочу наказаний. Не ищу возмездия. Мне уже никто не вернет жену и ребенка. Просто грустно смотреть на то, сколько беременных в нашем городе проходят через этот конвейер бесчувственности. И я не хочу, чтобы это повторилось вновь, с кем-то другим, кто также как и мы, строили планы на будущее, надеялись на счастье и доверили жизнь тем, кто не смог ее сохранить.

В заключение:

Эта история не может оставить равнодушным. Пытаясь узнать, каковы же на самом деле причины смерти абсолютно здоровой женщины и ее ребенка, мы позвонили главному врачу Сосновоборской больницы Александру Ляхову. И прежде, чем он ответил на интересующие нас вопросы, нам пришлось выслушать очень эмоциональное требование «не лезть в это дело». Понятно, что для медицинского учреждения подобные инциденты, как черные пятна на репутации. Но не ради любопытства мы заинтересовались этой темой. Хотелось узнать, какие действия были предприняты для того, чтобы трагедии не повторилось вновь.

- Я понимаю трагедию в семье. Случай, конечно, из ряда вон выходящий. Но мы провели свою проверку в медучреждении, приняли необходимые меры: и дисциплинарного, и административного характера. То есть, были уменьшены выплаты стимулирующего характера у причастных лиц, произошло смещение с занимаемых должностей некоторых медиков из числа персонала родильного отделения. На сегодняшний день этим делом занимается следственный комитет. Я же хочу сказать, что все роды уникальны, и всегда могут возникнуть проблемы, угрожающие здоровью роженицы и ребёнка. Поэтому призываю беременных женщин выполнять все рекомендации врачей, в том числе на родоразрешение в том или ином учреждении соответствующего профиля. Согласно исполнению решений клинико-экспертного совета министерства здравоохранения Красноярского края были разработаны и внедрены алгоритмы действий при оказании медицинской помощи пациентам, поступающим с жизнеугрожающими состояниями.

Вот и всё. Очень развернутый и достойный ответ для такого «из ряда вон выходящего случая». Получается, что теперь медики знают, как вести себя в экстренных ситуациях. А что мешало им делать это раньше? Смещение с должностей лиц, причастных к смерти женщины и ребёнка – тоже весьма сомнительная мера. Как нам стало известно, врач, дежурившая в тот день в роддоме, продолжает работать. Правда, уже не в родильном отделении - теперь два раза в неделю она проводит приемы в женской поликлинике. При этом главный врач утверждает, что для каждого медика трагичные истории – это тоже большая травма:

- В медицине же не бездушные машины работают, а люди…

Только получается, что эти люди лишены чувств, если даже никто не захотел лично встретиться с мужем умершей женщины и объяснить ему причины произошедшего в ту ночь… Или одного телефонного звонка с соболезнованиями вполне достаточно, чтобы забыть эту историю и продолжать жить и работать как прежде? Только для мужа и ребенка жизнь прежней уже не будет никогда.

От редакции:

Изначально, этот материал должен был стать немного иным. Мы планировали выяснить причины смерти женщины и ребёнка, узнать результаты проверок, прошедших в медучреждении, рассказать, как идёт следствие. Почему произошла трагедия? Какие действия принимал медперсонал роддома в экстренном случае? И, в принципе, созвонившись со всеми структурами, имеющими отношение к этой теме, могли получить необходимую информацию. И министерство здравоохранения, и следственный комитет были согласны сделать официальные заявления. Но на это необходимо согласие самого мужа. Пока же Денис отказывается от публичного обсуждения всего этого дела. И мы принимаем его позицию сохранять молчание до окончательных результатов следствия и судебных решений. После этого мы обязательно вернемся к нашей истории.

Дарья Лисько

«Сосновоборская газета» продолжает поиски интересных историй на тему «отцы-одиночки». Если у вас есть, что и о ком рассказать нашим корреспондентам, звоните в редакцию: 3-30-77.